Шесть эпох превращения скромной деревушки в выдающийся ансамбль. Революция, война, эвакуация… Но усадьба выживает. Конный завод, школы, памятник федерального значения. История продолжается, храня память о четырех веках русской культуры в псковской глубинке.
Основание конезавода
С тех пор, как вырос последний владелец Волышово, а сёстры его уехали, охота и коневодство всё более и более стали определять и облик, и быт села. В «Вестнике Псковского земства» печатались объявления о продаже породистых лошадей и телят из графских конюшенных ферм, позднее появляются многочисленные сведения о питомниках редких деревьев и кустов, которые выращивались сначала в самом Волышово, а затем при конторе лесничего в селе Захонье. Из Волышово привозили саженцы в Псков, когда там создавался земский питомник, и на станции Витебской железной дороги; на Нижегородской ярмарке получались награды за лесоводство.
Экономия не давала больших доходов; основной рост миллионного состояния шёл за счёт уральских заводов и земель, банковских операций; волышовские же конюшни, псарники, фермы и другие хозяйственные статьи требовали больших дотаций. Тем не менее управляющему удавалось получать разрешение владельца на многие их начинания. По рассказам слуг, наиболее близко знавших последнего Строганова, он дорожил не только славой лучших лошадей, посылавшихся на скачки, но и красотой, и порядком тщательно поддерживаемых зданий села.
И хозяева, и гости Волышово любили верховую езду и катание; к их услугам были на выбор лошади конного завода и казачьей конюшни: орловские рысаки, английские и арабские, как верховые, так обученные езде в разной упряжке лошади, их закупали за границей и в южных областях России и выращивали в конюшнях конного завода.
Конезавод в Волышово, основанный в 1889 г. Графом Сергеем Александровичем Строгановым, является одним из старейших в России. За более чем вековую историю авторитет и имя завода стали широко известны: волышовские рысаки отмечены многими высшими призами, почетными грамотами, дипломами. Но эти достижения не были бы возможными, не сохрани работники завода в лихие времена его главное богатство – лошадей. А они спасали их порой ценой собственной жизни.
Эвакуация
6 июля 1941 года был издан приказ №55/260 по 18 конному заводу. В нем говорится о немедленной эвакуации конного завода. Необходимо было разбить колонну на 3 части: 1. Табун племенного поголовья; 2. Транспорт детей, престарелых, имущество рабочих и конного завода; 3. Табун пользовательского скота конезавода и рабочих.
В долгий и трудный путь отправилась колонна, опасаясь каждую минуту быть настигнутой врагом. Тронулись в сторону Дедовичей, но фашисты преградили путь. Пришлось менять курс. И так неоднократно. Колонна шла по еще не захваченной территории, а война уже катилась сзади. Все меньше и меньше оставалось людей, сопровождавших табун. Мужчин и юношей по дороге призывали в армию, в большом обозе постепенно оставались одни женщины с детьми и стариками. Отправляясь в путь, люди, надеясь на скорое окончание войны, не взяли никакого имущества, даже теплой одежды на случай зимы. В конце июля обох достиг места своего первоначального назначения – Крестецкого района Ленинградской, ныне Новгородской, области. Но оставаться здесь не пришлось – волышовцам было приказано двигаться с табуном племенных лошадей через станцию Боровичи на 129-й конезавод в Калининскую область.
В пути обоз значительно поредел. Мария Васильевна Дмитриева родила в дороге, поэтому ее с остальными детьми и 40 лошадьми оставили в Калининской области. И им очень повезло, что на эту территорию не пришли оккупанты. Женщине выделили скотный двор для содержания лошадей. Ранее здесь содержались быки, поэтому навоза накопилось до самых окон. Женщина в одиночку очистила все от навоза, побелила двор и только потом поместила туда лошадей.
20 июля 1942 г. обоз прибыл в Кировскую область. По воспоминаниям местного жителя, сопровождали его не люди, а тени, без слез на которых невозможно было смотреть. А было им, проведшим обоз длиною в 2000 верст, всего по 16-18 лет. Никто из них не думал о подвиге, хотя каждый в отдельности совершил его и все вместе. Местные жители и спустя много лет помнят волышовцев как прекрасных и мужественных людей.
Рабочие-мужчины и молодые люди гнали табун в 300 лошадей. Лошадей было много, потому что кроме волышовских были еще лошади с Псковского ипподрома и других конезаводов. Когда табун угнали за 20 км, лошадей было не удержать, табун вернули в Волышово, и все лошади встали в стойла по своим местам. Пришлось снова снаряжать табун в эвакуацию. Мужчин и юношей по дороге мобилизовали. А нас, девушек, женщин и даже 13-летних девочек — всех посадили на лошадей. Шли так: средняя лошадь под седоком, а еще по две лошади по бокам в поводу. После 70-километрового пробега под палящим солнцем у нас спеклись лица. Пот с нас лил градом, с лошадей тоже. Мы останавливались только затем, чтобы накормить и напоить лошадей, чаще всего у ручьев или болотин. Сверху нас неоднократно бомбили. Но самолеты летали высоко, и бомбы относило в сторону. Лошадей же бомбежки пугали, они метались. Проезжая через деревни, мы сами просили у жителей пить. Женщины подходили с ведрами и подавали нам воду в кружке. Однажды, когда я пила, вода из кружки капнула на лошадь, и она понесла. Я упала с лошади, сильно, до огромного синяка, ушибла бок, но путь надо было продолжать.
Вспоминает Анна Ивановна Булушена
В другой раз переезжали речку по деревянному мосту, покрытому щепой. В этот момент юноша Олег Михайлович Александров, зацепившись ногой за стремя, упал с лошади. Она заметалась по мосту, волоча за собой всадника. Юноша был весь в синяках и занозах, но остался жив. Уже после войны он получил образование, стал агрономом.
Приехали мы в конечный пункт — Косино Кировской области — осенью 1942 года. Пошли в баню. Местные жители ужасались нашему виду: сущие скелеты! Заботясь о лошадях, мы всю дорогу жили впроголодь сами. По дороге часть лошадей оставляли организациям.
В Косино мы работали до 1944 года. Нам нужно было заготавливать сено для лошадей, пасти их, водить на водопой к речке, которая не замерзала даже в 40-градусный мороз. Почему обязательно водить к речке? Да ведер, и тех-то не было! Пасли лошадей на острове. Кругом вода, а вдобавок еще голодные волки по ночам нередко переплывали реку и задирали лошадей. За отличную работу я была награждена шелковым платьицем, но его пришлось подарить другой эвакуированной, из Ленинграда, которая носила вместо платья мешок, так как другой одежды не имела. У некоторых лошадей была чесотка, приходилось их лечить. Так что нам попутно приходилось быть и ветеринарными санитарами.
Зинаида Ивановна Иванова находилась в эвакуации вместе с детьми. Дочку-крошку похоронила еще по дороге туда, вторая дочь умерла уже в Косино. Чтобы прокормить мальчишек, приходилось отнимать у волков куски задранных лошадей. Ее удерживали (ведь волки могли и ее разорвать), но матери было легче броситься в пасть хищникам, чем смотреть на опухших от голода ребятишек. Бывало, прибежит с работы, а мальчишки говорят: «Мама, мы уже стеночки погрызли». Так пережили эвакуацию. Лишь только освободили Псковщину, сразу стали рваться домой. А какой дом ждал их? Опять голод, адский труд, разруха. Да по пути домой надо было выскакивать из вагонов, чтобы накормить и напоить лошадей. На предостережения минеров отвечали: «У нас же коня!» Старший сынишка Зинаиды Ивановны тоже выскочил из вагона, да так и остался навечно в Калининской земле, подорвавшись на мине. Вернулась женщина домой лишь с одним сыночком, потеряв троих. Но с лошадьми! Муж погиб на фронте. Сына вырастила одна, дала образование. Стал пограничником, полковником, теперь уже вышел на пенсию и живет в Харькове.
А Надежда Павловна Федорова была совсем подростком. Росточка не хватало даже, чтоб лошадей почистить. Так она на ящик вставала, чтоб дотянуться.
Из воспоминаний Марии Ивановны Мироновой мы узнали следующее: «Папа мой был ветфельдшером, и я с ним с детства обитала по конюшням. Знала всех лошадей, их клички. Когда в июне 1941 года началась эвакуация лошадей, мне вручили жеребца Агата. Маток с жеребятами надо было вести в поводу. В нашей семье было четверо рабочих, каждому поручено по две лошади. В Кировской области, в совхозе «Косинский», мы работали в конюшнях. Скот пасли за железной дорогой на острове. Я пасла лошадей. Осенью было очень холодно, и я однажды у костра задремала. Проснулась, когда рука уже обгорела. Была у меня подруга Шутова Мария Ивановна, она носила мужскую одежду (мать дала ей одежду отца), которую не сняла и после войны. Привыкла.
Совхоз «Косинский»
Через 38 лет после войны я навестила совхоз «Косинский». Там разыскала могилу отца Миронова Ивана Николаевича, умершего от ран в госпитале г. Кирова и похороненного на мемориальном кладбище. Я знала, что отец умер, но хоронить мне тогда, в конце войны, его не пришлось: лошади уже стояли в вагонах, а нам нужно было сопровождать их в обратный путь в Порхов. Поэтому разыскать могилу спустя 38 лет было нелегко. В автобусе мне случайно встретилась женщина, которая работала медсестрой в госпитале и вспомнила, на каком кладбище хоронили умерших солдат. Благодаря ей и удалось отыскать могилу отца».
Вспоминает Анна Михайловна Кузьмичева: «Когда освободили Псков, мы сразу же засобирались домой. Выделили нам три вагона, ехали вместе с лошадьми, в каждом вагоне по две семьи. Ехала я вместе с Александрой Федоровной Степановой. У нее было четверо детей, а у меня трое, причем младшенький родился там, он очень болел. Еды почти никакой, на станциях покупала молока «по капельке». Я была старшей по вагону. На одной станции подошли к нам двое обросших мужчин и попросили взять их в вагон, чтобы ехать вместе с нами. Я разрешила. Но позже оказалось, что это были дезертиры, их разыскивали конвоиры.
Арестовали меня вместе с ними, но потом отпустили: видят, не виновата. Мне, как старшей, приходилось на станциях добывать корм для лошадей и воду для питья. А поезда ходили не по расписанию. Пока я искала корм, поезд ушел. С ним уехали и мои дети. Плачут, а вместе с ними плачет и Александра: что ей теперь делать с лошадьми и семью детьми?! Меня отправили вслед за ушедшим поездом на «товарняке» с углем, но догнать не удалось. Затем опять догоняла, но уже на пассажирском. Наконец, приехала на станцию. Вокзал разбит, кругом костры. Жутко и страшно! Нашла я свой состав, вхожу в вагон. Вот радости-то было!»
Анна Михайловна вместе с мужем Петром Васильевичем вырастили и воспитали семерых детей, 20 внуков, дождались 15 правнуков. 29 января 1998 г. на 86-м году жизни ее не стало.
Вместе с родителями эвакуацию переживали и их дети:
- Дмитриевы — Николай Иванович
- Григорий Иванович
- родившаяся там Елена Ивановна
- Дмитриева Зинаида Александровна
- Егорова Евгения Александровна
Вот какой ценой сохранили люди главное богатство консерватории — лошадей. Детей не сохранили, а лошадей спасли!
- Дмитриевы — Николай Иванович
- Григорий Иванович
- родившаяся там Елена Ивановна
- Дмитриева Зинаида Александровна
- Егорова Евгения Александровна